«Вопросы безопасности в метаверсах пока не решаются»: семь тезисов о прошлом, настоящем и будущем интернета

Зачем микросоциологу VR? Что Web3 заимствует у Web1? Можно ли установить миллиард камер с функцией распознавания лица и не стать кровавым тираном? На эти и другие насущные вопросы отвечает Леонид Юлдашев — исследователь, член Клуба любителей интернета и общества, а также сотрудник компании eQualitie, которая создает сервисы для гражданского общества.

1. Исследования интернета помогают избавиться от стереотипов 

Первая работа по истории интернета была написана в 1999 году в США женщиной по имени Джейн Эббот. Она называлась Inventing the Internet, «Изобретая интернет». В ней излагается та история, которую можно узнать в Википедии: американские ученые взяли деньги у оборонки, чтобы объединить университетские сети — их было больше десятка. Получилась одна большая сеть ARPANET, она продолжала расти. Потом ее передали в управление Национальному научному фонду, и дальше благодаря хитрости одного из пользователей обнаружилось, что у нее есть коммерческий потенциал, сеть была приватизирована и коммерциализирована. Появились провайдеры, которые начали продавать доступ, а ученые в то время придумывали всякие штуки для упрощения коммуникации. Например, значок собаки и другие подручные штуки. Так, по официальной версии, изложенной Эббот, появился интернет. 

Но довольно скоро исследователи обнаружили, что история интернета не сводится к истории интернета в США. В других странах тоже были свои сетевые разработки — в Советском Союзе, Чили, Франции, Китае. Не все они реализовались. 

Даже сейчас, несмотря на то, что инфраструктура везде похожа, в том, что касается policy, локальных специфик — они остаются: например, на тайских форумах у вас будет первым пунктом прописано, что нельзя оскорблять короля. Поэтому в исследованиях истории интернета принято говорить не столько об интернете, сколько о компьютерных сетях. Это дает нам существенно больший охват и выводит нас из зоны действия разного рода мифов, например, об американском происхождении интернета, об интернете как территории свободы и так далее.

2. Далеко не все по истории интернета можно найти в интернете

Разнообразие в интернете было гораздо выше, пока не произошло то, что мои коллеги по исследованиям истории интернета Барри Веллман и Ли Рейни называют «тройной революцией». В эту революцию входят распространение широкополосного доступа, распространение смартфонов с дешевым мобильным интернетом и распространение социальных сетей. Действительно, если двадцать лет назад мы сидели на разных городских форумах, пользовались услугами провайдеров, у которых была очень разная скорость доступа к разным ресурсам, были локальные сети, то теперь все сблизилось и уравнялось. Но вместе с тем я вижу, например, очень много схождений в том, как устроен современный децентрализованный федеративный мессенджер Element, построенный на передовом протоколе Matrix, который может работать в локальной сети без выхода в интернет, и тем, как были устроены городские чаты в 1990-е. Как мне объяснял один из моих информантов в Тюмени, «а зачем нам чаты из других городов? Ведь с этими людьми не сходишь в пятницу бухнуть». И действительно, зачем.

Моя тема исследовательских интересов — это история интернета в конкретном российском городе, в Томске. И, наверное, многие удивятся, но изучать историю интернета приходится и в оффлайне. Если тебе интересны события 25-летней и большей давности, то приходится организовывать экспедиции и обращаться к архивам. Это оффлайновая штука. Там, например, лежат сборники сибирских конференций, где в самом начале 1990-х физики и математики обсуждали, как им делать свои университетские сети. В цифре такого не найти.

3. В истории интернета были развилки, где все могло пойти иначе

В свое время существовал протокол Gopher, такая альтернатива WWW. Если вы обратите внимание, в одной из серий «Симпсонов» продавец комиксов сидит за компьютером, где у него открыт Usenet, еще одна сеть. Сложно сказать из сегодняшнего дня, как бы развивались события, если бы коммерческую поддержку получили не HTTP, а другие протоколы. Но это была достаточно важная развилка.

Перед другой развилкой мы стоим сегодня. Когда Twitter начало в очередной раз лихорадить, популяризировалось децентрализованное федеративное приложение Mastodon, где буквально каждый может поднять сервер со своим твиттером. Станем мы и дальше ходить в один Twitter или будем ходить по разным Mastodon-серверам, иначе говоря, получат ли децентрализованные федеративные приложения широкую аудиторию, — это та развилка, перед которой мы стоим сегодня. И для меня это, в свою очередь, отсылает к разговорам про  Web3 и запросу на децентрализацию, федерализацию, блокчейнизацию.

4. Главная проблема Web3 — как совместить плюсы Web1 и Web2

Web3 и все децентрализованные штуки похожи на Web1. Тогда никаких облачных сервисов не существовало и сайты хостились на сервере у тебя под столом и централизация в современном виде просто не была возможна. Затем информационный дисплей, которым был Web1, стал интерактивным, и ты стал получать материалы не от рандомных людей в интернете, которые сидят под псевдонимами, а от своих персональных или интернетных знакомых. Произошел поворот к Web2. Марк Цукерберг выдвинул идею one identity, что аватарки и никнеймы больше не нужны. У вас есть ваша фотография и ваше имя. Происходит поворот с сообществам, т. е. мы хотим оставаться на связи с людьми, с которыми мы знаем. Но вскоре стало понятно, что мы не хотим делиться персональными данными с корпорациями. Возникает проблема: как совместить сообщества, ленту друзей и децентрализованную анонимность Web1 перед лицом биг-теха?

От того, как Web3 разберется с этим противоречием, в немалой степени зависит его привлекательность для пользователей.

5. Одни технологии больше располагают к тирании, чем другие

Нейтральны ли технологии — это страшно интересный вопрос. Многие из моих коллег по активистской области включают в таймлайн постепенного отключения России от интернета такие вещи как введение антипиратских законов и закон о хранении персональных данных пользователей на территории страны, хотя такие законы существуют и в других странах тоже. Значит ли, что закон о блокировке пиратских сайтов — это обязательная прелюдия к тому, чтобы, условно говоря, блокировать «Медузу»? 

Кажется, что некоторые технологии больше, чем другие, располагают к определенному типу поведения. Например, если ты уже поставил везде камеры и ввел туда face recognition, страшно сложно удержаться от того, чтобы не стать кровавым диктатором. А если только ты блокируешь пиратов, то, в принципе, ты можешь удержаться. По крайней мере какое-то время. А это значит, что технологии не так уж нейтральны. 

Но когда инженеры говорят, что технологии нейтральны — они правда в это верят. Мои интервью с провайдерами и создателями сайтов это тоже показывают. С другой стороны, они же и используют это как оправдание. В случае, если что-то пошло не так, мы можем сказать: ну да, наша нейросеть считает, что люди с черным цветом кожи и обезьяны — это одно и то же, но это ведь, понимаете, не потому, что мы занимаемся плохим делом, а потому, что она была обучена с ошибками, но сейчас мы эти ошибки исправим, и все пойдет здорово. Такова обратная сторона веры в нейтральность.

Вопросы безопасности и приватности неразрывно связаны с будущим Web3, но не в части метавселенных, а в части того, что происходит в наших компьютерах и приложениях. 

6. Чем пользоваться уже сейчас, если хочешь децентрализироваться?

Советую посмотреть в Википедии статью Fediverse, там будут все ссылки. Очередной раз упомяну мессенджер Element: ты можешь завести сервер, ты можешь зарегистрироваться на нем, позвать туда тех, с кем ты хочешь быть на связи, и с помощью этой учетной записи участвовать в дискуссиях на других серверах. То есть она не является как бы эксклюзивной для твоего сервера. Но, поскольку твои данные лежат на твоей машине, ты можешь быть уверен в их конфиденциальности, можешь быть уверен в своей анонимности. И ставьте VPN платный, коллеги. Это важно.

7. Метавселенные пока не очень изучены, а вот в VR кое-что происходит

Есть такое социологическое направление, которое называется микросоциология, в его рамках российские исследователи Мария Ерофеева и Нильс Кловайт изучают то, как люди в VR решают коммуникативные задачи. То есть как достигают взаимопонимания собеседники в пространстве, где один представляет собой шарикового кота, а второй — это такая анимешная барышня, очень откровенно выглядящая, которая если пальцем чертит в воздухе какую-то символику, там остается серебристо-розоватый цвет. И вот двум этим существам как-то надо коммуницировать. Одновременно с этим у них разные технические устройства. Это могут быть люди из разных стран. Они оказываются в общей комнате. Как они это делают? 

Ерофеева и Кловайт изучают ресурсы, которые люди задействуют, звуки, жесты, направления движений; смотрят, как используют зеркала в этих комнатах. Впечатляющая работа. У нее есть большие практические результаты, коллеги консультировали различные проекты и проводили коммерческие исследования. 

Что почитать про исследования интернета?

  • Советую журнал Internet Histories — можно просто посмотреть заголовки статей и покопаться в том, что интересует. Там есть множество любопытных работ: и о компьютерных клубах, и о протоколах шифрования. Например, Ксения Ермошина и Франческа Музиани написали статью о том, как Signal приватизировал некоторые протокольные решения, чем вызвал скандал. 
  • Авторы этой любопытной книги пишут историю интернета вне Европы, потому что о Европе публикаций и так хватает. 
  • Есть и моя работа о том, как изучать историю интернета.

Все другие выпуски подкаста Matrix доступны здесь.

Оцените статью
Добавить комментарий